Хардин въезжает на парковку рядом с небольшим зданием. Массивный желтый знак на фасаде обещает замену масла за пятнадцать минут и вежливое обслуживание.

Не знаю, что ему ответить. Я боюсь делиться с ним своими страхами и опасениями относительно недавнего переезда. Не потому, что не доверяю. Я просто не хочу, чтобы он использовал их как аргументы, чтобы надавить на меня и заставить уехать из Сиэтла.

– Не то чтобы мне здесь не нравилось, просто я еще не привыкла. Прошла всего неделя, и мне трудно без привычных дел, без Лэндона, без тебя, – объясняю я.

– Я поставлю машину и приду к тебе. Встретимся внутри, – произносит Хардин, не ответив на мою реплику.

Кивнув, выбираюсь из машины и спешу скорее спрятаться от холода в маленьком магазине. В комнате ожидания пахнет жженой резиной и дрянным кофе. Я рассматриваю фото старомодного автомобиля, когда внезапно ощущаю, как рука Хардина ложится мне на поясницу.

– Это не займет много времени.

Он берет меня за руку и ведет к пыльной кожаной кушетке в центре комнаты.

Через двадцать минут он вскакивает и начинает ходить взад-вперед по черно-белым плиткам пола. Раздается звонок колокольчика, означающий, что к нам кто-то присоединился.

– Объявление на фасаде обещает замену масла за пятнадцать минут, – недовольно замечает Хардин молодому человеку в испачканном маслом комбинезоне.

– Так и есть, – равнодушно пожимает тот плечами.

Сигарета, лежащая за его ухом, внезапно падает на прилавок, и он подбирает ее рукой в перчатке.

– Издеваешься? – рычит Хардин. Запас его терпения иссяк.

– Почти готово, – уверяет его механик и исчезает из комнаты так же неожиданно, как появился. Я его не виню.

Я поворачиваюсь к Хардину и встаю.

– Все нормально, мы никуда не спешим.

– Он тратит наше с тобой время. У нас и так только двадцать четыре часа, а он, мать его, тратит наше время.

– Все нормально. – Я пересекаю комнату и встаю рядом. – Мы здесь вместе.

Я засовываю руки в карманы его куртки, и он сжимает губы, чтобы не улыбнуться.

– Если они не закончат через десять минут, я не заплачу им ни цента, – угрожает он.

Киваю и кладу свою голову ему на грудь.

– И не вздумай извиняться за меня перед тем парнем. – Он приподнимает большим пальцем мой подбородок, чтобы заглянуть мне в глаза. – Я знаю, ты собираешься это сделать.

Он легко целует меня в губы, а я чувствую, что хочу большего.

Темы, которые мы обсуждали в машине, раньше были для нас больными, но мы все же сумели избежать ссоры. От этого у меня неожиданно начинает кружиться голова – а может, все дело в теплых руках Хардина, которыми он обнимает меня за талию. Или в исходящем от него запахе мяты, смешивающемся с ароматом одеколона, позаимствованным у Кристиана.

Внезапно осознаю, что в этом маленьком магазинчике мы одни, и удивляюсь тому, как чувственно Хардин целует меня. В этот раз его губы давят сильней, а язык встречается с моим. Запускаю руки в его волосы и тихонько тяну за кончики, заставляя его стонать и крепче сжимать меня в объятиях. Он прижимает меня к себе и требовательно целует. Но, услышав внезапный звонок, я отпрыгиваю от него и нервно поправляю шапку.

– Готоооово, – объявляет наш старый знакомый с сигаретой за ухом.

– Самое время, – грубо заявляет Хардин и достает бумажник из заднего кармана.

Когда я пытаюсь сделать то же самое, он бросает на меня гневный взгляд.

Глава 103

– Он не пялился на меня, – убеждает она, когда мы наконец добираемся до машины, которую пришлось оставить подальше от ресторана.

– Он так сопел над своей лазаньей. А с подбородка у него свисали слюни.

Мужик не сводил глаз с Тессы все время, за которое я пытался съесть свою слишком дорогую и не слишком удачную пасту.

Собираюсь было настоять на своем, но решаю не делать этого. Она даже не заметила того мужчину. Она улыбалась мне, разговаривала со мной и была слишком занята, чтобы хотя бы бросить на него взгляд. Она ослепительно улыбалась и терпеливо сносила все мои раздраженные замечания, что столик пришлось ждать долго; она всегда как-то по-особенному прикасается ко мне. Ее рука мягко касается моих пальцев, нежно отбрасывает прядь волос с моего лба. Она постоянно прикасается ко мне, и я, черт возьми, чувствую себя, как ребенок в Рождество. Если бы только я на самом деле знал, что дети чувствуют в Рождество.

Включаю печку на максимум, чтобы она побыстрее согрелась. Ее нос и щеки очаровательно покраснели, и я не могу сдержаться – тянусь к ней и провожу холодными пальцами по дрожащим губам.

– Ну, тогда ему придется заплатить кучу денег за лазанью со слюнями, – хихикает она, но я наклоняюсь и заглушаю ее замечания поцелуем.

– Иди сюда, – бормочу я и притягиваю ее к себе за рукава фиолетового пальто.

Она не возражает и, преодолев небольшое препятствие в виде подлокотника, забирается ко мне на колени. Ее рот прижимается к моему, и я властно прижимаю ее к себе так близко, насколько позволяет салон небольшого автомобиля. Тяну за рычаг, и спинка кресла опускается, и она, вздохнув, накрывает меня сверху.

– Все еще болит, – говорит она, и я мягко отстраняюсь.

– Я просто хотел тебя поцеловать, – отвечаю я.

Это правда. Само собой, я бы не отказался заняться с ней любовью на переднем сиденье машины, но в тот момент я действительно думал не об этом.

– Хотя мне бы хотелось… – застенчиво отвечает она, отвернувшись, чтобы избежать моего взгляда.

– Мы можем поехать домой… ну, к тебе.

– Почему не здесь?

– Эй? Тесса? – Я машу ладонью перед ее лицом. – Вы не видели здесь Тессу? Потому что эта развратная женщина, помешанная на сексе, точно не она, – смеюсь я, и до нее наконец доходит.

– Я не помешанная на сексе. – Она обиженно надувает нижнюю губу, и я наклоняюсь, чтобы зажать ее между зубами.

Тесса прижимается ко мне бедрами, и я оглядываю парковку. Солнце уже садится, а из-за облачного неба кажется, что уже поздно. Но на парковке все еще полно машин, и последнее, чего я сейчас хочу, это чтобы нас поймали занимающимися сексом в общественном месте.

Она отрывает свои губы от моих и скользит ртом по моей шее.

– Я подавлена. Тебя не было рядом, а я тебя люблю.

Несмотря на жар, исходящий от печки, когда она гладит меня через джинсы, по спине пробегает дрожь.

– Ну, может, все дело в гормонах, потому что скоро… ну, знаешь, эти дни.

Последние два слово она шепчет мне на ухо, как будто это какой-то неприличный секрет.

– А, теперь понятно.

Я ухмыляюсь, придумывая про себя всякие пошлые шуточки, которыми буду изводить ее всю неделю, я всегда так делаю.

Она читает мои мысли.

– Не говори ни слова, – предупреждает она, слегка стискивая мой член, а ее губы двигаются по моей шее.

– Тогда прекрати это, пока я не кончил в штаны. Со мной слишком часто такое случается с тех пор, как я с тобой познакомился.

– Да, конечно. – Она прижимается сильнее, и мои бедра предательски поднимаются навстречу этим мучительным движениям.

– Давай вернемся… Если кто-то увидит тебя здесь, верхом на мне посреди парковки, мне придется их убить.

Тесса задумчиво оглядывается по сторонам, и я вижу, как до нее доходит, где мы находимся.

– Ладно. – Снова надувшись, она карабкается на пассажирское сиденье.

– Смотрю, ситуация в корне изменилась.

Я вздрагиваю, когда ее рука возвращается на прежнее место и сильно сжимает.

Она мило улыбается, как будто пару секунд назад не пыталась меня кастрировать.

– Давай веди машину.

– Я буду ехать на красный, чтобы поскорее попасть домой и отомстить тебе, – поддразниваю я.

Она закатывает глаза и отворачивается к окну.

К тому времени как мы доезжаем до первого красного светофора, Тесса уже спит. Я прикасаюсь к ней, чтобы убедиться, что она не замерзла. Во сне на лбу у нее выступили маленькие капельки пота, и я немедленно убавляю обогрев.